Керчь

Павел Максимович Ягунов

Защитник Керчи

Всем народам Советского Союза! Мы, защитники обороны города Керчи, задыхаемся от газа, умираем, но в плен не сдаемся!

Оборона города

18 октября 1941 года 11-я армия вермахта под командованием Эриха фон Манштейна начала операцию по захвату Крыма. К 16 ноября весь полуостров, кроме Севастополя, был оккупирован.

Война пришла к Керчи сначала с воем падающих авиабомб, звуком сирен и ужасающим грохотом детонирующих от прямых попаданий штабелей боеприпасов. Первый налет на город состоялся уже 30 августа 1941 года. После прорыва немцев в Крым в конце октября 1941 года восточная часть полуострова стала одной из приоритетных целей. При благоприятном стечении обстоятельств Керчь могла стать вторым Севастополем. По крайней мере стремление и даже приказ командования оборонять город до последней возможности с сохранением плацдарма в Крыму имели место. Однако ресурсы главной базы флота – Севастополя (как людские, так и технические), конечно, были больше. Поэтому удержать Керчь осенью 1941 года все же не удалось, город был оккупирован 16 ноября 1941 года.

Оккупация

Установление оккупационного режима в Керчи ознаменовалось казнями и расправами с местным населением. Так называемая оперативная группа «Д» штандартенфюрера СС Олендорфа начала регистрацию и уничтожение коммунистов, евреев, крымчаков, цыган. Печальную известность как место массовых казней приобрел Багеровский ров под Керчью.

Один из первых приказов оккупационных гитлеровских властей — принудительное возвращение в Керчь горожан: многие уехали в ближайшие деревни, рассчитывая, что там будет легче прожить. Затем был объявлен комендантский час и запрет на свободное передвижение. Любая поездка — по пропуску из комендатуры. А за появление даже днем на дорогах в окрестностях Керчь-Екальского пролива расстреливали на месте.

Советская контратака

В декабре 1941 — январе 1942 года в результате Керченско-Феодосийской десантной операции советские войска вернули Керченский полуостров и продвинулись за 8 дней на 100—110 км. Однако уже 18 января немецкие войска вернули Феодосию.

В феврале—апреле 1942 года советские войска трижды предпринимали попытки переломить ход событий в Крыму, но в итоге только понесли большие потери (за период с 14 января по 12 апреля 1942 года потери Крымского фронта составили более 110 тысяч человек, в том числе более 43 тысячи безвозвратно).

Крымская катастрофа

В 1942 году Командующий 11-й армией Манштейн разработал операцию под кодовым названием «Охота на Дроф», которая перешла в активную фазу 8 мая 1942 года. Её цель: ликвидация группировки советских войск на территории Керченского полуострова.

Операция обернулась катастрофическим разгромом советских войск, которое вошло в историю под названием "крымская катастрофа".

Причин катастрофы несколько:

Все три армии фронта располагались в один эшелон, в то время как одну армию необходимо было иметь в резерве. Все дивизии были расположены в одну линию, а их боевые порядки были сильно уплотнены. Каждое соединение занимало оборону на фронте около 2 км. Меры по созданию командованием фронта глубокоэшелонированной обороны не проводились. Вся группировка советских войск располагалась в наступательном построении, с целью нанесения удара правым крылом фронта, артиллерия имела такую же группировку и не имела подготовленных для обороны позиций.

Наряду с этим командные пункты армий были расположены очень близко к фронту. В 47-й армии в 9 км., в 51-й – в 7 км., в 44-й – в 11 км. Запасные командные пункты отсутствовали. Командный пункт фронта также находился достаточно близко в 30 км. от фронта, а запасной КП еще ближе. В результате этого даже при незначительном продвижении противника управление войсками терялось. При этом переход на новые КП зачастую происходил хаотически.

Также помимо очевидных просчетов в плане подготовки обороны и управления войсками в условиях современной маневренной войны на командующего фронтом генерал-лейтенанта Козлова, как и на его командармов, негативно действовало наличие при фронте представителя ставки Мехлиса. Страх перед стоящими за ним высокими инстанциями и память о 1937 годе во многом сковывали инициативы советского командования.

Аджимушкайские каменоломни

От трех до пяти тысяч солдат и офицеров, которым не удалось эвакуироваться, укрылись в Аджимушкайских каменоломнях под Керчью и до конца октября 1942 года тревожили немцев ночными вылазками. Командование принял полковник Павел Ягунов, а после его гибели подполковник Григорий Бурмин. Некоторые из выживших утверждали, что противник использовал против них запрещенное химическое оружие. Однако доказательств этого нет, и СССР официально таких обвинений не выдвигал. Скорее всего, применялись обычные дымовые шашки. Поскольку многие аджимушкайцы в конце концов очутились в плену, их эпопея сразу после войны не афишировалась. Так же как историю Брестской крепости, ее в начале 1960-х годов сделал публичным достоянием писатель и тележурналист Сергей Смирнов.

Истории участников

Челов

Николай Михайлович

Родился в Башкирии в 1909-м, после школы работал секретарём сельсовета, а затем посвятил жизнь службе Родине: окончил полковую школу, курсы снайперов, перед самой войной - высшие офицерские курсы «Выстрел». Больше месяца его полк сопротивлялся фашистам на Эльтигене, потом прорвал вражескую оборону и сражался уже в Керчи за гору Митридат. Когда нацистам удалось окружить штаб, Николай Челов первым рванулся на прорыв, чтобы спасти знамя части. Нескольким сотням бойцов удалось сбросить во много раз превосходившего по силам и вооружению врага с вершины Митридата. Но подполковник Челов погиб в том бою 9 декабря 1943 года.

Ягунов

Павел Максимович

Легендарный организатор обороны в Аджимушкайских каменоломнях. 14 мая 1942, после прорыва немецкими войсками линии обороны Крымского фронта был назначен командиром сводного отряда, оставленного для прикрытия эвакуации сил фронта через Керченский пролив. К отряду присоединялись и некоторые отступавшие части Крымского фронта. Ожесточённые бои 15-17 мая в районе Аджимушкая задержали и отвлекли немецкие войска и позволили значительной части подразделений фронта произвести эвакуацию 17 мая район Аджимушкайских каменоломен, в котором находился отряд Ягунова, был полностью окружён немцами. Тогда Павел Ягунов занял оборону в катакомбах и долгое время отбивал атаки превосходящих сил врага. Гарнизон подземной крепости с первых дней столкнулся с недостатком боеприпасов, пищи, воды. Ягунов почти каждый день посещал госпиталь, следя, чтобы до раненых полностью доходил положенный им паёк. Против совершавших вылазки аджимушкайцев немцы применяли артиллерию и танки, а также газы. В момент первой газовой атаки приказал передать в эфир радиограмму: «Всем народам Советского Союза! Мы, защитники обороны города Керчи, задыхаемся от газа, умираем, но в плен не сдаёмся». В конце июня — начале июля гарнизон совершил несколько вылазок, в ходе одной из которых были захвачены трофеи — немецкое оружие и боеприпасы. При их осмотре Ягунов погиб, обезвреживая неразорвавшуюся гранату. Павел Максимович Ягунов был награжден орденом Красного Знамени. Посмертно.

Абаев

Ахсарбек Магометович

Он родился 14 декабря 1923-го в Северной Осетии. После начальной школы работал в колхозе. Был призван в армию в августе 1942-го, освобождал от фашистов Северный Кавказ. Затем сражался на Керченском полуострове. 3 ноября 1943-го сержант Абаев под сильным вражеским обстрелом первым поднялся в атаку, уводя за собой бойцов отделения. У села Маяк они выбили врага из окопов, причём Ахсарбек Абаев лично уничтожил 40 фашистов, а шестерых взял в плен. Звание Героя Советского Союза присвоено в мае 1944-го. Победу Ахсарабек Абаев встретил в Берлине, после демобилизации работал на железной дороге, в совхозе.

Численность войск на начало Крымской наступательной операции

462 400

559

5 982

Войска Красной Армии

195 000

215

≈ 3 600

Части вермахта

Крымская наступательная операция

11 апреля 1944 года войсками Отдельной Приморской армии и силами Черноморского флота был освобожден город Керчь. Это был один из тех городов СССР, по улицам и площадям которых проходила линия фронта. Жилые дома, заводские постройки и портовые сооружения становились крепостями и опорными пунктами. Гавань превратилась в жуткое нагромождение полузатонувших судов, сгоревших пристаней и торчащих из воды свай. Освобождение Керчи произошло в рамках Крымской наступательной операции и ознаменовало собой ещё одну большую победу Советского Союза над нацистской Германией.

«Мой муж с начала отечественной войны находится в рядах Красной Армии. Жив он сейчас или нет, я не знаю. Пусть если не он, так его боевые товарищи узнают, что сделали со мной, советской женщиной, фашистские изверги. 29 ноября 1941 года меня и двух моих детей посадили в керченскую тюрьму. Я была беременна, со дня на день должна была разрешиться от бремени и уже не могла ходить. Немецкие солдаты, ворвавшиеся в мою квартиру, видели это. Однако они не посчитались ни с чем. Пинками вытолкали меня в сенцы, бросили на дроги, туда же кинули двух моих детей, и через полчаса я очутилась в сырой камере, где уже было около 30 человек — мужчины, женщины, дети. Здесь, в тюрьме, я родила ребенка. Когда соседка по камере начала оказывать мне помощь, немецкий охранник закричал: — Прекратить, буду стрелять. За все девять дней тюрьмы мне давали только соленые бычки, а детям моим гнилую картошку. Нас мучила жажда. Сердце мое разрывалось, когда я видела, как дети умоляют немецкого часового дать им попить. Всякий раз вместо того, чтобы дать кружку воды, солдат нагло отвечал: — Жить вам осталось недолго, проживете без воды. На девятый день мне приказали раздеться до нижнего белья, взять детей и следовать во двор. На вопрос «Куда вы меня ведете?» немецкий солдат ответил пинком в живот. Вместе со мной вывели во двор еще несколько женщин с детьми. Они тоже были раздеты и стояли на снегу босиком. Прикладами винтовок нас загнали в грузовик, поставили там на колени и строго-настрого запретили поднимать голову. В таком положении нас вывезли за город, где уже была отрыта большая яма. Когда всех нас выстроили возле ямы, нервы мои не выдержали. Я обняла детей и крикнула, обернувшись к немецким солдатам: — Стреляйте, сволочи, скоро вам будет конец. И в этот момент раздались выстрелы. Пуля попала мне в левую лопатку и вышла через шею. Я упала в яму, на меня упали две убитых женщины, я потеряла сознание. Спустя некоторое время пришла в себя и увидела рядом своих мертвых детей. Горе мое было так велико, что силы снова покинули меня. Лишь поздно вечером я очнулась. Крепко поцеловала детей и, высвободив свои ноги из-под трупов женщин, поползла в соседнюю деревню. На снегу оставались пятна крови. Почти через каждые десять метров я отдыхала. Около полуночи меня подобрал старик-крестьянин. Он спрятал меня в своей хате под кровать и ухаживал за мной целую неделю, пока я немного не окрепла. По соседству жили немецкие солдаты. Старик каждую минуту рисковал жизнью. Он укрывал жену красноармейца, которая была расстреляна, но чудом уцелела. Мне еще нет тридцати лет, а сейчас, после всех ужасов немецкой оккупации, я выгляжу старухой. Немцы умертвили трех моих детей, немецкая пуля оставила след на моем теле. Где найти слова, чтобы проклясть эту банду убийц, этих людоедов, пьющих кровь женщин и детей! Дорогой мой муж, дорогие товарищи бойцы, будем мстить фашистам! Будем истреблять их всех до единого!

Письмо жены красноармейца Р. Белоцерковской

«...Свободного времени мало. Многому приходится учиться на ходу. Но не стоит унывать. Мы победим. Мама, папа и бабушка, за меня не беспокойтесь. Не плачьте. Все хорошо. Ваш сын Коля».

Николай Дронов. Погиб под Керчью в 1942 году

”

Было приказано, что дети должны явиться в школу якобы для продолжения занятий. Никто не ждал ничего доброго, многие не пустили своих детей, но 245 (!) учеников в назначенный срок все-таки пришли. Вечером, не дождавшись возвращения ребят, родители начали поиски - подойдя к школе, они увидели уезжающий грузовик с детскими трупами... Выяснилось, что немного позанимавшись, школьники в приказном порядке отправились за город «на прогулку», в ходе которой, конечно, замерзли и проголодались. "Заботливый" немецкий "директор школы" угостил ребят горячим кофе и пирожками, начиненными синильной кислотой. Тем, кому пирожков не хватило, ядом просто помазали губы.

8.XII.41 Вчера, когда я писал свои записки, а семья укладывалась спать, раздались оглушительные удары прикладами в нашу дверь. Спрятав трясущимися руками свою тетрадь в наволочку подушки, я бросился к двери и крикнул: «Кто там?» Грубый голос ответил: «…». Думая, что наше спасение, быть может, зависит от немецкого языка, я спросил по-немецки: «Есть у вас приказ?» Голос сразу стал мягче, и немец ответил уже как бы извиняющимся тоном, что приказ есть у капитана. Я сказал: «Мы спим, но сейчас откроем дверь». За дверью произошел какой-то разговор, и тяжелые шаги удалились. Бросаясь к двери, я крикнул семье: «Немедленно укрывайтесь и спите». Теперь же, предполагая, что немцы пришли с облавой на партизан, что они уже делали в других дворах, и боясь, что нас заберут как заложников, а может быть, и погонят на казнь, я велел семье одеваться потеплее и захватить с собой деньги: может быть, мы ночью как-нибудь удерем. Во дворе всех жителей построили в две шеренги. Я пытался еще говорить по-немецки, но бывший с немцем переводчик немец, знакомый мне по психбольнице, оборвал меня: «Вы много разговариваете. Зачем вы требуете какой-то приказ? Не видите разве, что это военный отряд. Господа офицеры действуют по данной им инструкции». От господ офицеров несло сильным запахом коньяка. Нас долго устанавливали и несколько раз пересчитывали. Я стал рядом с Сережей, рассчитывая, что в случае отбора немцами по счету на расстрел, если счет упадет на Сережу, я оттолкну его назад и выступлю вместо него, или заслоню собой от выстрела, или подтолкну его к бегству, или, наконец, окажу ему моральную поддержку. Сережа, напротив того, старался, чтобы члены нашей семьи были разобщены, в надежде, что, авось, счет по выбору не упадет на нас. Наконец, нас установили. Курившую П. один немец ударил по зубам и выбил у нее изо рта папиросу. П. захихикала, принимая этот знак дружественного расположения за милую шутку. Начали проверять паспорта. Некто Ч. при проверке своего паспорта тыкал в себя пальцем и говорил: «Я болгарин, я болгарин! Гут? Гут?» — и заискивающе улыбался. Затем немцы объявили нам через переводчика, что в городе убит партизанами один немец. При этом горестном извещении Х. и некоторые другие сожалеюще зачмокали губами и с сокрушенным видом закачали головами. Нам было объявлено, что за укрывательство непрописанных лиц нас могут казнить. Затем в каждую квартиру заходили по два немца с обыском, а потом нас распустили по домам. Мне известно, что многих жителей, особенно на окраинах, после таких облав немцы забирали — мужчин, женщин, детей, стариков, эти люди бесследно исчезали, т. е. были казнены. Мы живем в постоянном страхе, беспомощные, вне всяких законов, приравненные к животным. Жизнь наша зависит от прихоти немцев.

В конце 1941 г. мы, жители Крыма, были подавлены разразившимися событиями. По сообщениям немцев, наша крымская армия была разгромлена. На наших глазах немцы обращались с русскими пленными как с животными: били их, морили голодом, всячески издевались. Мирных жителей немцы оскорбляли, били, вешали на столбах, в квартиры входили как хозяева, выгоняли жильцов в кратчайшее время и сами занимали жилье, не позволяя изгнанным людям брать с собой ничего из своих вещей. Всякий протест был бесполезен, да никто и не протестовал, угроза казни за неповиновение висела над всеми жителями. Мы знали, что малейший намек на непослушание может привести нас к насильственной смерти. Целые кварталы, улицы очищались в течение 2–4 часов от жителей, и в освобожденные дома вселялись немцы. Ужас виднелся во всех лицах, мы чувствовали себя беспомощными, раздавленными. Объявлялись приказы, один беспощаднее другого. Даже запасенные нами продукты мы должны были сдавать немцам. А тут прибавилось еще бедствие. Некоторые обыватели, среди них в большинстве татары, начали выдавать немцам не успевших и не пожелавших эвакуироваться партийцев и их семьи. Такие преданные в руки немцев казнились. О Севастополе немцы говорили как об обреченном городе и распространяли слухи о том, что он уже взят или будет взят в кратчайшее время, — назначались даже точные сроки взятия Севастополя. По словам немцев же, все наши армии по всему фронту были разгромлены, и жалкие остатки их, неспособные к сопротивлению, сдавались или бежали. Следовательно, ни со стороны Севастополя, ни со стороны Большой Земли нам нечего было ожидать помощи, а сами бороться с немцами были мы не в состоянии. Бежать было некуда, бежать в леса могли немногие. Словом, мы были беспомощны и бессильны и были лишены даже права протестовать против любых мероприятий немцев. Наше положение можно было сравнить с положением овец, лишившихся пастуха, окруженных волками и наблюдающих за тем, как волки грызут любых из стада по своему выбору. Мы понимали, что мы можем спастись на некоторое время при двух условиях. Первое условие — это быть незаметнее других, т. е. стараться не обращать на себя внимание волков-немцев, избегать общения с немцами. Не попадаться им на глаза, не давать повода соседям указывать на нас или даже говорить о нас.

Единственное недоразумение было связано с Мамушкой. Когда мы беспечно забивали гвозди в стенку и переднюю дверцу шкафа для того, чтобы вешать свои фляги, патронные ленты и прочее полевое снаряжение, Мамушка стала быстро бегать взад-вперед, качая головой, повязанной платком, то и дело восклицая: «Никс хорошо! Нет культура!» Мы тут же удалили все гвозди, и она снова успокоилась. В нашем распоряжении была старомодная, еще царских времен, мебель. В доме имелась электропроводка, но электричества не было, поэтому полагались на присущие русским избам старые масляные лампы, дававшие рассеянный, но теплый свет. Армейские пайки оставались редкими и однообразными; хлебный рацион опять был урезан. С взятием деревни мы получили добавку к своим пайкам, которая теперь состояла в основном из консервированного мяса. Во время осмотра русского грузовика, который был частично уничтожен попаданием снаряда штурмового орудия, мы обнаружили мешки сухого хлеба и длинной копченой колбасы, которая по вкусу была похожей на краковскую, знакомую нам в Германии. В поисках пищи мы обыскали брошенную хижину возле гавани, где нашли большие картонные коробки, наполненные мылом. В ходе дальнейшего осмотра мы с удивлением обнаружили большие мешки с кукурузой и сахаром, спрятанные под грудой мыла. Получив такие запасы, Гейнц, прежде работавший пекарем в Карлсруэ, приготовил изумительную еду из подсахаренной манной крупы, которую мы с жадностью заедали кусками русской колбасы. Мы наелись досыта, поделились и с Мамушкой, Марусей и Паном, у которых не было никакой еды.

Видео-материалы

Заголовок слайда

Итоги

11 апреля 1944 года войсками Отдельной Приморской армии и силами Черноморского флота был освобожден город Керчь. Это был один из тех городов СССР, по улицам и площадям которых проходила линия фронта. Жилые дома, заводские постройки и портовые сооружения становились крепостями и опорными пунктами. Взятие Керчи имело огромное стратегическое значение для Советского Союза, поэтому попытки освобождения предпринимались с 1941 года, но лишь в 1944 город стал свободным от оккупантов

Последние букеты

Лариса
Татьяна
Ольга 
Татьяна 
Ольга

                        Рассказать свою историю

Смотреть все